Не видел этого интервью, но Марию Кирилловну Симонову знаю. Слышу ее голос. Воплощенное достоинство. Недаром ее бабушка по линии отца закончила Смольный институт. Дворянка! Вообще это особое чувство, когда у тебя в руках оказываются старые фото, ветхие странички писем со следами расплывшихся чернил. Помню любимую фотографию Симонова — Валентина Васильевна в белом платье на съемках фильма «Сердца четырех» где-то на фоне озера. Эту фотографию Симонов проносил у себя в гимнастерке, вместе с партбилетом, всю войну. И эти его письма, которые Маша на свой страх и риск переписала, перед тем как он попросил их ему вернуть. Перед смертью. Не хотел, чтобы потом кто-то потом копался в их отношениях с В.В. Но все равно копаются, судят, выносят свои вердикты… Вся эта мерзость вдруг опять зачем-то поперла. Больше ведь нечего вспомнить. Только и остались в памяти народной Серова и Симонов. Звезды не нашего периода. Я вспоминаю сейчас свой визит к Марии Кирилловне. Это был 1992 год. И первую свою публикацию в «Огоньке» из серии «Те, кого мы любили». Она была о Валентине Серовой и Константине Симонове. Это и правда была любовь, кто бы потом что ни говорил или ни сочинял. Любовь двоих. И любовь миллионов, которые в этой паре хотели видеть себя. Блондинка в закрытом платье с плечиками и кружевным воротничком. Бравый военный во френче или гимнастерке. «Жди меня, и я вернусь». Мы всегда их будем помнить и любить.
23 декабря официально отмечается 90-летие замечательной советской актрисы Валентины Серовой. На самом деле дата эта не соответствует действительности — родилась Серова (в девичестве Половикова) в Харькове 10 февраля 1919 года. Решив пойти по стопам матери и стать актрисой, исправила метрику, чтобы допустили к экзаменам в театральный техникум. С тех пор официальным годом ее рождения стал 1917-й. О том, какой была звезда эпохи «без грима», рассказывает корреспонденту «Известий» Ольге Дунаевской дочь Валентины Серовой и поэта Константина Симонова Мария.
Мария Симонова
вопрос: Ваш отец был вторым мужем Валентины Васильевны. А фамилия досталась ей от комбрига Анатолия Серова…
ответ: Они познакомились в 1938 году, сразу после возвращения Серова из Испании, на вечеринке. Анатолий привез пластинки — настоящее танго — и пригласил маму на танец. Она мне потом говорила, что поначалу оробела — он был уже легендой, его знала вся страна. «Но когда он взял меня за руку, я вдруг почувствовала, что отрываюсь от земли и лечу. Было какое-то странное чувство восторга и растворения. Сначала я и глаз не могла поднять, а потом посмотрела на него и поняла — пропала. Танцевал он потрясающе. Хоть я и была профессиональной актрисой, но так не умела». Поженились они через неделю и жили счастливо, но недолго: ровно через год Серов погиб при испытании нового самолета, а еще через несколько месяцев у мамы родился сын Толя.
Анатолий Серов, Валентина Серова с сыном Толей
в: Ваша мама верила в приметы?
о: Не очень. Хотя основания для этого, пожалуй, имела. В ее жизни было роковое число — одиннадцать, когда счастье перемешивалось с бедой. 11 мая она вышла замуж за Анатолия Серова, в этот же день через год он погиб, через одиннадцать лет — тоже 11 мая — у мамы родилась я. И последним днем для мамы стало 11 декабря. Помню, правда, смешной случай, связанный с суеверием. Одно время она носила аметистовые сережки, но вот приходит подруга и говорит, что аметист приносит несчастье. Мама, недолго думая, снимает серьги и кидает в форточку — какому-то прохожему счастье точно перепало…
в: Она любила украшения?
о: Вообще, к драгоценностям она была равнодушна, носила на спектаклях, если надо было по роли, а в жизни надевала редко. Помню всегда на ее пальце одно крупное кольцо с топазом. Одевалась она обычно в глухие платья, стесняясь большой груди. С декольте я ее не видела, а строгие платья маме шли. Когда она молча появлялась на сцене в пьесе Симонова «Русский вопрос» и останавливалась в дверном проеме, зал разражался аплодисментами.
в: А какой у Серовой был характер?
о: Неоднозначный. Как писал Симонов: «А злой и бесценной, / Проклятой, — такой / Нет в целой вселенной / Второй под рукой…» Но ко мне она всегда была повернута слабой и нежной своей стороной. Никогда не поучала, умела удивительно слушать. Когда я ее огорчала, не ругалась — просто сидела пригорюнившись.
в: О чем вы любили с ней разговаривать?
о: Обо всем. Вечерами я ее часто просила рассказать что-нибудь. Так и вижу маму — с «беломориной», она много курила, прислонившуюся к дверному косяку. Она рассказывает про свое детство, как жила с матерью и тетками в Лиховом переулке, как босая бегала с бидончиком за керосином. За непослушание ее строго наказывали, могли и на горох поставить. Рассказывала, как с ребятами во дворе лазила по крышам и свистела в два пальца. А засыпала я под украинские колыбельные — мама чудесно пела.
в: Как они познакомились с Константином Симоновым?
о: Лучшей маминой театральной ролью к 1940 году была роль Павлы в пьесе Горького «Зыковы». И вот в какой-то момент она стала чувствовать, что на нее слишком пристально смотрит человек, всегда сидящий с цветами в первом ряду. Это был тогда уже известный литератор Константин Симонов. Их знакомство он позднее описал в сценарии фильма «Случай с Полыниным». Вскоре они стали жить вместе. Для Симонова это тоже был второй брак, и зарегистрировали они отношения лишь в середине войны. У мамы было очень чуткое ухо, и отец полностью доверял ее чутью и вкусу. «Васька, ты мой самый верный друг, — писал он ей в одном из писем, — прочти и поставь галочки».
в: Вам известна история его знаменитого стихотворения «Жди меня»?
о: Оно было написано в начале войны. В июне-июле отец как военкор был на Западном фронте, чуть не погиб под Могилевом, а в конце июля ненадолго оказался в Москве. И, оставшись ночевать на даче у Льва Кассиля в Переделкине, вдруг в один присест написал «Жди меня». Печатать стихотворение он сначала не собирался, считал его слишком личным и читал только самым близким. Но его переписывали от руки, и когда один из друзей сказал, что «Жди меня» — его главное лекарство от тоски по жене, Симонов сдался и решил отдать его в печать. В декабре того же 1941 года «Жди меня» опубликовала «Правда», а в 1943-м на экраны вышел одноименный фильм, где мама сыграла главную роль.
в: Она уезжала в эвакуацию?
о: Нет. Отвезла бабушку с Толей в Свердловск и вернулась в Москву. Всю войну вместе с Симоновым и в составе концертных бригад ездила на фронт. В Объединенном театре драмы под руководством Горчакова она играла две роли — Валю Анощенко в «Русских людях» Симонова и Лизу в тургеневском «Дворянском гнезде». Актрисы гримировали посиневшие губы и руки, а за кулисами, чтобы согреться, отхлебывали по глотку из фляжки спирт.
в: На середину войны падает и еще одна страница биографии Серовой — взаимная симпатия с маршалом Рокоссовским.
о: Действительно, много лет это без устали обсуждается. Познакомились они, когда Серова выступала в госпитале, где лежал раненый 46-летний будущий маршал. Были и небылицы об этом якобы «романе» рассказывают «очевидцы» и «друзья». Известно лишь, что актриса и маршал как-то вместе были в Большом театре, что и породило дальнейшие слухи. После истории с сериалом Юрия Кары «Звезда эпохи» — переговоров с адвокатами, с авторами фильма — я загремела в больницу. В картине очень красивые актеры, голливудские интерьеры, но только все, что там происходит, не имеет никакого отношения ни ко времени, ни к людям, о которых идет речь.
в: Как Валентина Васильевна относилась к официальным миссиям Симонова — ведь они вместе были в Париже?
о: Да, отцу поручили вернуть на родину Ивана Бунина. Говорят, тот колебался, но предпочел остаться в эмиграции. В сороковые годы Симонов действительно становился все более официальным поэтом, но искренне верил в правильность избранного пути, а его жена часто смотрела на происходящее совсем по-иному.
в: Представляю, как обрадовался отец вашему рождению…
о: Мама сообщила отцу по телефону: «Я родила Маргариту Алигер». В детстве я действительно была на нее очень похожа. Говорят, первые папины слова, когда он меня увидел, были: «Черненькая, значит, моя». Папа называл меня в детстве «Манька-франт, белый бант».
в: В 1957 году, когда вы пошли в первый класс, пара Серова-Симонов окончательно распалась. Что было потом в вашей жизни?
о: Отцу почти сразу после развода пришлось уехать в Ташкент корреспондентом «Правды», а я жила у бабушки. Папа и бабушка были заодно: хотели лишить маму родительских прав — она ведь стала пить. Квартира была на первом этаже, и, уходя, бабушка запирала форточки и зашторивала окна, чтобы меня не увидела «эта» — так она называла маму. Мама приходила, стояла под окнами, говорила со мной, приносила что-нибудь вкусное, а я затаюсь — страшно нос высунуть. До сих пор не представляю, как мама пережила это. Но зла не помнила. Когда бабушка болела, ходила к ней в больницу, мыла ее, кормила и повторяла мне: «Ну как же, это ведь моя мать».
в: Когда вас все-таки вернули маме?
о: После суда. Она два года совсем не пила. Помог дед, Василий Васильевич Половиков. Его через Мосгорсправку нашла мамина подруга по театру. Он жил в Москве, но не знал, в каком состоянии его знаменитая дочь. Стал ее лечить, а через пять лет умер от инфаркта. Он был сильный, мощный и просто сгорел от всей этой истории. Но он спас маму. Если бы не дед, она погибла бы раньше. Они и похоронены рядом, на Головинском кладбище.
в: Отец приходил к вам?
о: Конечно. Мы с мамой переехали с улицы Горького в Оружейный переулок. Мама любила и умела готовить. И перед папиным приходом она стелила венгерскую скатерть с красной вышивкой, ставила на нее супницу с потрясающим украинским борщом. А как она запекала мясо — это было просто произведение искусства! Он приходил, шумно, по-мужски, ел — «сёрбал», как говорила мама. У нее были какие-то свои словечки, а может, это что-то украинское — мама ведь была х*хлушка.
Константин Симонов с дочерью Марией
в: Последним местом работы Серовой стал Театр-студия киноактера. Кого она там играла?
о: Десять лет она играла там только одну роль — Марию Николаевну в пьесе Симонова «Русские люди». Она мечтала о работе, но ей никто ничего не предлагал. Дома, когда была «в норме», учила роли, которые хотела сыграть. Самой долгой мечтой была Бланш из «Трамвая «Желание» Теннеси Уильямса.
в: Валентина Васильевна умерла 11 декабря 1975 года. Как вы узнали об этом?
о: Мама была дома одна. В коридоре на полу, с лицом, разбитым после падения, ее нашла близкая подруга. На похороны отец прийти не смог — его не было в Москве, но прислал букет цветов. Он пережил ее на четыре года. Незадолго до собственной смерти он вызвал меня в больницу и попросил отдать мамин архив — два огромных пакета писем, документов. Сказал: «Я не хочу, чтобы чужие руки в этом копались». Я сняла копии с бумаг, все вернула и вскоре узнала, что архив он уничтожил.
P.S. Шесть писем без её ведома всё-таки увидели свет. Вот одно из них, написанное Симоновым в мае 1945 года, за два дня до объявления окончания войны: «Мы так можем много доставить счастья друг другу, когда мы прижаты друг к другу, когда мы вместе, когда ты моя, что кощунство не делать это без конца и без счёта. Ох как я отчаянно стосковался по тебе и с какой тоской и радостью я вспоминаю твоё тело. Я тебя люблю, Валька, и мне сегодня ничего не хочется тебе писать больше. Сейчас ещё рано — чуть рассвело, уезжаю на два дня на передовые <…> — а сейчас как будто держу тебя в руках и яростно ласкаю тебя до боли, до счастья, до конца и не желаю говорить ни о чём другом — понимаешь ты меня, моя желанная, моя нужная до скрежета зубовного…».
2008
