Культура Люди

«Жизнь, в которой есть Бах, благословенна». Судьба Веры Лотар-Шевченко — пример потрясающего мужества

В 1965 году имя Веры Лотар-Шевченко стало известным всем Советскому Союзу. Очерк о судьбе Веры Августовны — на тот момент солистки барнаульской областной филармонии, опубликованный в «Комсомольской правде», взволновал тысячи людей. Она получала огромное количество писем, а её концерты стали проходить с аншлагами. Её судьба — пример потрясающего мужества и верности искусству.

Она родилась в Париже. Отец — француз, известный математик, профессор Сорбонны. Мать — испанка, филолог.
Ее воспитанием занимались мать и четыре гувернантки. Англичанка, которую она не любила за высокие требования по гимнастике. Немка учила немецкому языку, и потом Вера любила читать по-немецки. Француженка преподавала хорошие манеры, светские привычки. И еще была гувернантка, ответственная за ее наряды.
С четырех лет Веру обучали музыке. Педагогом был великий французский пианист Альфред Корто.
В четырнадцать она играет с самым знаменитым в мире оркестром под управлением Артуро Тосканини. От ее исполнения Бетховена приходит в восторг Ромен Роллан. В те же четырнадцать начала концертировать, объездила всю Европу и Америку. В пятнадцать закончила Парижскую консерваторию и поступила в Венскую академию музыки.
В ее распоряжении лучшие концертные залы Европы. После гастролей в Америке самая крутая фирма в мире — «Стейнвей» — предложила Вере Лотар играть на своих роялях и доставляет инструмент на любой концерт, даже в малодоступные горные районы Швейцарии. А в знак благодарности за согласие и рекламу «Стейнвей» дарит ей свои рояли. Это поистине царские подарки.

 

 

Будучи уже известной пианисткой, дававшей сольные концерты во многих странах мира, вышла замуж за инженера-акустика Владимира Шевченко, известного создателя смычковых инструментов. Его отец эмигрировал из России еще в 1905 году, и Владимир Яковлевич мечтал вернуться на родину. Разрешение он получил в 1937 году.

Вчетвером — вместе с двумя сыновьями Владимира от первого брака — они жили в крохотной комнатке в Ленинграде. Работы почти не было, Вера была вынуждена продавать свои парижские платья. Но самое страшное ждало их впереди — в 1941-м, перед самой войной, Владимира арестовали.

Вера кинулась в НКВД и, путая русские и французские слова, объясняла, что её муж — замечательный честный человек, патриот… Через некоторое время арестовали и её. Знаменитую европейскую пианистку отправили на лесоповал — на 13 лет. За это время муж её умер в лагере. Дети, как ей сообщили, погибли в блокадном Ленинграде (позже выяснилось, что старший мальчик все же выжил, он разыскал мать уже в 50-е). Но Вера не сдалась — следовала завету Бетховена всем страждущим: Stirb oder Auf! Умри или Будь!


В лагере зэки кухонным ножом вырезали для нее на нарах фортепианную клавиатуру. И она по ночам играла на этом безмолвном инструменте Баха, Бетховена, Шопена. Женщины из барака уверяли потом, что слышали эту беззвучную музыку, просто следя за ее искореженными работой на лесоповале пальцами и лицом.


Пальцы у Веры Августовны до конца жизни были красные, корявые, узловатые, гнутые, изуродованные артритом. И еще — неправильно сросшиеся после того, как их на допросах переломал следователь.

Когда в начале 1950-х гг. объявили амнистию, Вера Лотар-Шевченко попала в Нижний Тагил. И прямо с вокзала в драной лагерной телогрейке из последних сил побежала поздним вечером в музыкальную школу, стучала в двери, умоляя о «разрешении подойти к роялю»… чтобы «играть концерт»…Ей разрешили. Долгое время она сидела, не смея прикоснуться к клавишам – боялась, что после такого долгого перерыва уже не сможет играть. Но руки сами начали исполнять Шопена, Баха, Бетховена… Как оказалось, она не утратила мастерства, хотя былую технику ей пришлось восстанавливать еще очень долго. Услышав ее игру, директор музыкальной школы приняла Веру на работу.

У закрытой двери, не смея зайти, рыдали навзрыд педагоги. Им было понятно, откуда она прибежала в драной телогрейке. Играла почти всю ночь. И заснула за инструментом. Потом, смеясь, рассказывала: «А проснулась я уже преподавателем той школы».

На первую зарплату она взяла напрокат кабинетный рояль. На вторую — сшила концертное платье в пол. Через несколько лет она действительно начала выступать.


Перед первым ее концертом в Уральской консерватории ведущая заглянула в гримерку, чтобы проверить, прилично ли выглядит выступающая. Вера Августовна — в том самом черном платье в пол — улыбнулась: «Она думает, я из Тагила. Она забыла, что я из Парижа».

 


Кстати, родные звали её вернуться в Париж, но она неизменно отказывалась. Объясняла: «Это было бы предательством по отношению к тем русским женщинам, которые поддерживали меня в самые трудные годы в сталинских лагерях».

Несмотря на гениальное мастерство Веры Лотар-Шевченко, спрос на её искусство в Тагиле и Барнауле был невысоким. В 1965 году, когда о ней написала «Комсомолка», она играла перед полупустыми залами. После публикации всё изменилось.

Теперь от желающих услышать её игру не было отбоя. Ей писали письма со всей страны. А академик Лаврентьев, руководитель Сибирского отделения АН СССР, предложил Вере Августовне жить и работать в Новосибирском Академгородке. Она стала солисткой Новосибирской государственной филармонии и в конце жизни давала концерты даже в Москве и Ленинграде. Билеты в первый ряд на них не продавали. Места здесь предназначались для тех, с кем разделила она страшные лагерные годы.

Удивительным было её воздействие на окружающих. Кажется, даже самые далёкие от искусства люди, оказывались во власти её таланта и силы её характера. Знавшие Веру Августовну люди рассказывали о совершенно потрясающих случаях, происходивших в её жизни.

Например, еще живя в Тагиле, она накопила денег и купила себе каракулевую шубку.И вот как-то поздним вечером догоняют ее два бандита, нож к горлу и говорят:«Раздевайся! Гони шубу!»«Чего?! Это моя первая одежда после лагеря!»— вместо того чтобы испугаться, впала во гнев Вера Августовна.

Бандиты растерялись:«А ты где сидела? Кто был начальником?»Разговорились, нашли общих знакомых. Потом они галантно проводили ее домой и сказали:

«Извини, не знали. Ходи в своей шубе спокойно. Больше тебя в этом городе никто не тронет!»

 


Другой случай произошел уже в Новосибирске. Уже пожилая Вера Августовна как-то в предновогодний вечер захотела «кутить» и нашла с сопровождавшими её друзьями, пожалуй, самое неподходящее для этого места — забегаловку в промышленном районе. Обнаружив, что рояля там нет (такая неожиданность!), она, купив две бутылки, обратилась к посетителям: «Месье! Есть водка. Нужен рояль!» Двое «месье» ушли и вернулись с роялем — выменяли на водку у сторожа Дворца культуры по соседству. И Вера Августовна играла Брамса.


Последние шестнадцать лет своей жизни Вера Лотар-Шевченко прожила в Академгородке. Она умерла в 1982 году. На памятнике на её могиле выбита её собственная фраза: «Жизнь, в которой есть Бах, благословенна».

Судьба пианистки легла в основу сюжета фильма «Руфь» (1989), где роль Лотар-Шевченко  великолепно исполнила Анни Жирардо.

Анни Жирардо в роли пианистки Веры Лотар-Шевченко, 1989

Источник

[snippet_3] [snippet_2]