Пожалуй, нет ни одного любителя отечественного кинематографа, кто не знал бы Олега Басилашвили. Потрясающий актер воплотил образы, навеки запечатленные в истории кино. Это и Юрий Самохвалов из культового «Служебного романа», и Платон Рябинин из «Вокзала для двоих» Эльдара Рязанова, Бузыкин из фильма Георгия Данелия «Осенний марафон и, конечно, Воланд в «Мастере и Маргарите». А его служение на протяжении 60 лет в Большом драматическом театре — пример невероятной преданности профессии.
Афиша, которая впечатляет. Роли Олега Басилашвили в БДТ.
Его популярность невероятна. Несколько поколений театральных и кинозрителей считают Басилашвили одним из лучших артистов современности.
В книге воспоминаний Олег Валерианович рассказывает о своих корнях, о работе в театре и кино, размышляет о роли театра как психологического инструмента, о его влиянии на развитие личности и эмоциональное здоровье человека, которое помогает преодолеть неприятие, нежелание понять ближнего, пробудить человечность, без которой мир обречен.
Вот отрывки из книги Олега Валериановича «Неужели это я?! Господи…» о гастролях театра с пьесой «Дядя Ваня».
«Это был японский университет, в котором учатся люди от 8 до 20 лет, из них готовят элиту японской власти, крупнейших бизнесменов, политических деятелей. В тот вечер полуторатысячный зал был наполнен, стояла идеальная тишина. Мы играли «Дядю Ваню». Японцы не очень понимали, что происходит на сцене, у них совершенно другое восприятие театра, ведь они привыкли к Кабуки, к Но.
После спектакля нам устроили небольшой ужин, на котором я разговорился с ректором университета. Я спросил, зачем они потратили большие деньги на перевозку декораций, артистов, на транспорт, установку, гонорары, если студенты все равно ничего не поняли из того, что увидели. Он сказал: «Да, я знаю это, но у меня есть ощущение надежды, что один или два человека, которые посмотрели спектакль, потом, когда вырастут лет до 25-30, вспомнят ту хрустальную ноту нравственного одиночества, которая витала на вашей сцене. И Япония тогда станет богаче». Я был совершенно потрясен этим ответом».
«Были мы с «Дядей Ваней» и в Индии. <…> Второй акт. Ночь. Дядя Ваня, пытаясь обнять и поцеловать Елену, получает отпор. «Это противно, наконец!» – говорит она и уходит. Он опускается на скамеечку. За окном ночной обвальный дождь, ливень, гроза! Пьяный дядя Ваня громко разговаривает сам с собой: «Ушла… Десять лет назад я встречал ее у покойной сестры… Отчего я тогда не влюбился в нее?.. И была бы она теперь моею женой… Она испугалась бы грома… а я держал бы ее в своих объятиях и шептал: “Не бойся, я здесь…” О, чудные мысли, как хорошо, я даже смеюсь…» Слезы текут из глаз моего дяди Вани, а он не замечает, улыбается. И вдруг из расплавленного черного нутра зрительного зала гортанным басом со слезой раздается крик: – Нэ пладш!! Не плачь, значит!»
