Дама была тайно недовольна собой. Ей даже стыдно было. Но ничего поделать не могла.
Её матери исполнилось 98 лет. Сухонькая сгорбленная старушка. Ходит по квартире и шаркает ногами. Ей все тяжело дается, например, помыться. Очень боится поскользнуться и упасть. Посуду моет в два приема. Справится с чашкой и с тарелкой – небольшой отдых. Затем за кастрюльку примется.
Слабость заперла ее в однокомнатной квартире: на улицу уже не выйдешь. Ноги свое отходили.
Дочери приходится к матери приходить. Делать то, с чем пожилой человек не справляется. Для этого ей нужно ехать по городу примерно час.
И в этот день у дочери портится настроение: ехать надо! Ключевое слово здесь — «надо». Отложи в сторону собственное недомогание, не обращай внимания на неровности погоды – выходи! То есть эта обязанность на душе, как камень.
И вот тут-то и появлялся тайный стыд, о котором я выше говорил. Она про себя иногда пугливо думала, что «мать зажилась» и никак помереть не может. Она думала, что такая жизнь не жизнь, а жалкое стариковское прозябание.
И себя жалко: «Кто знает, может, я через пять лет сама загнусь так, что встать не смогу». А тут приходится ради старой, можно сказать, «отжившей матери» отказываться от себя. Не посидеть, не полежать, не погулять – встань и иди. Ей казалось, что старая мать высасывает из нее энергию. Выйдет из материнской квартиры опустошенная. И только часа через два приходит в норму.
Она думала о себе как о пожилом человеке, которому тоже нужен покой.
С таким настроением трудно удержаться от раздражения. Приедет к старушке. Та задаст вопрос и ждет ответа. Дочь угрюмо молчит. Бабушка снова спрашивает. И это становится поводом для злости, которая в душе закипает: «Мама, я тебе сто раз уже говорила, а ты снова спрашиваешь». И чувствовала иногда непреодолимое желание встать и уехать.
Ее выводили из себя вечные разговоры о лекарствах, о недомоганиях, о ночном прерывистом сне, о череде неприятных предчувствий. Она знала: с кем поведешься, от того и наберешься. И ей казалось, что она набирается от старой матери немощи, вялости и душевной дряхлости.
Особое удовольствие доставляли разговоры с подругами, у которых тоже есть престарелые родители. Они жаловались друг другу на своих стариков, и это немного утешало.
Они с матерью чай пили. Бабушка о чем-то говорила и говорила, понимая, видимо, что нужно успеть наговориться перед одиночеством. Дочь молчала, не слушая. И тут старушка обронила «каменное слово»: «Знаешь, я себя убить не могу – греха боюсь. И ты меня задавить тоже не сможешь. Даже не знаю, что делать-то».
Дочь посмотрела на нее с недоумением. И увидела человеческую беспомощную боль. Рядом же человек. И это твоя мать.
Нам иногда кажется, что в старости мы иными будем. Откуда-то берется странная уверенность, что нас минует горькая чаша беспомощности. Иллюзия сознания.
Ситуация, когда старый отец или старая мать живут и живут, становится испытанием. Для нас. Может, самым тяжелым испытанием. И здесь сможет по-настоящему помочь только сердце…
Автор: Георгий Жаркой
