Мы живем на Левом берегу.
В последнее время нам, как и многим украинцам, дают свет на несколько часов в сутки.
Остальное время — ледяные батареи и бесполезная электроплита.
Ночью трогаю Тонькину голову и натягиваю шапку.
Она сопротивляется, пытается лягнуть.
Знакомая, живущая на Троещине, укладывает пятилетнюю дочку в спальный мешок. Коллега, у которой трое детей и тоже электрическая варочная поверхность, бегает с кастрюлей в частный сектор.
Готовит картошку в мундире, кутает в мохеровый шарф, а потом несется обратно. И так трижды в день.
На днях мне написала женщина из той, вражеской, стороны. Сперва обвинила: «В своих сопливых рассказах вы откровенно лжёте, потому что получаете за это деньги». Под конец позлорадствовала: «Ириночка, не расслабляйтесь! Все впереди. Вас ждет занимательная и мега холодная зима. Будет еще много интересного. Так что, удачи!»
Прочла и вспомнила своего героя-деда, пережившего концлагерь. Он заходил с мороза, складывал у грубы дрова и растирал красные сухие руки. Подмигивал: «Сколько той зимы: январь, май, а там и лето». Бабушка рассказывала, как после войны в двадцатиградусный мороз ходила за дровами: «Бедная была, как церковная мышь. Одежды никакой, даже трусов под юбкой». Ее соседка носила новорожденного за пазухой. Ни одной пеленки, чтобы кроху завернуть. А у нас и пеленки, и термобелье, и даже палатки. Так что живем! Работаем! Переезжаем с мужем из одного офиса в другой. Мчимся туда, где дали свет и есть возможность интернета. Носим с собой термос и энергетические батончики. Перебрались семьей в одну комнату и в одну кровать. Спим втроем, и это круто!
Недавно Андрей заметил: «Как бы я хотел, чтобы москвичи недельку пожили, как киевляне, львовяне, одесситы. Ощутили на собственной шкуре что значит без связи, света, тепла. Может, тогда бы прозрели? И то правда. Пока гром не грянет, «мужик» не перекрестится. Не сумеет представить эпифизарный перелом, если отродясь все кости целы. Не вообразит минный свист, слушая только уханье ушастой совы. Не нарисует шкалу страха в момент прилета «шахидов» и ракет, если всю жизнь боялся высоты, морщин и стоматологов.
В романе «Эсимде» описывала ленинградскую зиму. Та оказалась непроницаемой, как «черный квадрат» Люди не могли отыскать свой дом и подъезд. Падали в Неву и Невку. Разбивали носы о стены. Носили на груди «блокадные светлячки». Я честно выводила правильные фразы, не до конца понимая, что означает истинная «тьма». Ведь как можно ощутить темень в ярком праздничном городе? Там, где неоновые витрины и подсвеченные мосты? Теперь знаю. Выходим с Тоней на прогулку, вооружившись двумя фонариками, встречаем таких же «фонарных» прохожих, а вокруг черный пречерный город, едва бликующие окна и крепкий мороз.
Ничего, родненькие. Наденем две куртки вместо одной. Одно пальто поверх другого. Обложим окна подушками. Достанем из кладовых ковры и по старинке развесим по стенам. Вскипятим воду на мангале. Скинемся на биотуалет. Лишний раз сыграем с ребенком в догонялки и согреемся. Встанем в три утра и сварим борщ. Нарисуем на стекле солнце. Споем всем подъездом «Щедрик».
Перезимуем!
Выстоим!
Победим!
Автор — Ирина Говоруха
Ирина Говоруха —русскоязычная украинская писательница, журналист, блогер. Автор романов «Зависимые от жизни», «Почти последняя любовь», «Гинеколог», «Вокализ №3», множества душевных рассказов и эссе, которыми Ира делится с читателями на своей страничке и сайте. Главным героем ее историй всегда остается человеческое сердце…
Сегодня ее лента в ФБ — это боль и слезы тех, кто столкнулся с пришедшими на нашу землю «освободителями». Они освобождают нас от наших домов, разрушая и сжигая их, от права на жизнь, заставляя наши сердца сжиматься от ужаса, неутихающей боли, неустанно бурлящего в груди чувства беспокойства за судьбы тех, кто сегодня находится на передовой, в Харькове, Киеве, Херсоне, Одессе и всех, кто оказался на временно оккупированных территориях.
