«Однажды в приёмной раздался звонок от шефа. Поднимаю трубку, Олег Павлович говорит, что во вчерашней газете он прочёл объявление, что на какого-то ребёнка вылилось кипящее масло. «Найди мне эту газету, — потребовал он. — Позвони в приёмную главного редактора и выясни телефон родителей». Он не помнил, какая газета, и оказалось, что она не за вчера, а за позавчера.
Хорошо, что мы их еще не выбросили и нашли это объявление. Я позвонил, попросил телефон родителей мальчика. Мне не хотели давать телефон, но имя его действовало на всех магически.
Когда я маму этого мальчика соединил с Олегом Павловичем, разговор их был короткий, буквально секунд 20–30. И часа через два она уже звонила со служебного входа. Я спустился, отдал ей конверт, и, судя по увесистости, сумма там была немаленькая. Она взяла, сказала: «Спасибо», но как-то сухо, и ушла. Было видно, что женщина не в себе.
Прошёл, может быть, месяц. И вдруг звонок со служебного входа, поднимаю трубку и слышу, как какая-то женщина, еле сдерживая слезы, говорит: «Я буду у него дома полы мыть, я буду ему руки целовать — он спас моего ребенка». Это было настолько эмоционально, что у меня был шок, а женщина продолжала: «Я буду за него молиться, я его отблагодарю». «Ему ничего не нужно», — сказал я. Олег Павлович всегда говорил: «Помощь должна быть анонимной, не нужно это афишировать».
Поэтому артистки, устраивавшие благотворительные концерты, начинали попрекать Табакова, что он отказывается в них участвовать. Я на это могу спросить: «Кто вы все такие?» Он помогал стольким людям! И делал все это за счет только своих денег. Либо обращался, как он говорил, к дружкам своим».
