Принадлежащее А.П. Чехову высказывание «краткость-сестра таланта», можно смело отнести к творчеству Феликса Кривина, чьи лаконичные, емкие и максимально динамичные миниатюры , где от экспозиции до развязки один шаг, поражают читателя глубиной мысли, точностью и тонкостью аллегорий и метафор. Не устаешь удивляться, сколько глубинного подтекста, иносказательности в изысканной, веселой игре слов его сказок, рассказов, афоризмов. Здесь правит бал Эзоп! Каждая миниатюра — это мудрая притча, освещающая неожиданным светом давно знакомые и, казалось бы, незыблемые истины. Они заставляют нас остановить стремительный бег, подчиненный ритму нашего беспокойного века, и задуматься о главном — вечных проблемах бытия, о том, что сделало человека Человеком.
Кривин – писатель малых форм. Можно сказать, что его девизом является собственный афоризм: «Будем кратки, чтобы нас услышали»
Его произведения глубоко интеллектуальны, рассчитаны на понимание подтекста: на стыке прямого и переносного значения слов автор создаёт оригинальное смысловое сочетание.
Гипс
Он мягкий, теплый, податливый, он так и просится в руки тех, кто может устроить его судьбу. В это время он даже не брезгает черной работой – шпаклевкой.
Но вот он находит свою щель, пролезает в нее, устраивается прочно и удобно. И сразу в характере его появляются новые черты: холодность, сухость и упрямая твердость
Предсказание погоды
Там, где каждый считает, что лично он не делает погоды, погода бывает самая отвратительная.
Прыщ
Сидя на лбу низенького человека, Прыщ с завистью поглядывал на лбы
высоких людей и думал:
«Вот бы мне такое положение!»
Память
У них еще совсем не было опыта, у этих русых, не тронутых сединой
Кудрей, и поэтому они никак не могли понять, куда девался тот человек,
который так любил их хозяйку. Он ушел после очередной размолвки и не
появлялся больше, а Кудри часто вспоминали о нем, и другие руки, ласкавшие
их, не могли заменить им его теплых и добрых рук.
А потом пришло известие о смерти этого человека…
Кудрям рассказала об этом маленькая, скрученная из письма Папильотка…
Часы
Понимая всю важность и ответственность своей жизненной миссии, Часы не
шли: они стояли на страже времени.
Осень
Чувствуя, что красота ее начинает отцветать и желая как-то продлить
свое лето, Березка выкрасилась в желтый цвет — самый модный в осеннем
возрасте.
И тогда все увидели, что осень ее наступила…
Стадо Моисеево
«И сказал Моисей: «Не сотвори себе кумира». Зашумело стадо Моисеево: «Вы слышали, что сказал Моисей? Как это правильно! Как верно! О, Моисей! Мудрый Моисей! Великий Моисей!»
Карандаш и Резинка
Поженились Карандаш и Резинка, свадьбу сыграли — и живут себе спокойно.
Карандаш-то остер, да Резинка мягка, уступчива. Так и ладят.
Смотрят на молодую пару знакомые, удивляются: что-то здесь не то, не
так, как обычно бывает. Дружки Карандаша, перья, донимают его в мужской
компании:
— Сплоховал ты, брат! Резинка тобой как хочет вертит. Ты еще и слова
сказать не успеешь, а она его — насмарку. Где же твое мужское самолюбие?
А подружки Резинки, бритвы, ее донимают:
— Много воли даешь своему Карандашу. Гляди, наплачешься с ним из-за
своей мягкости. Он тебе пропишет!..
Такие наставления в конце концов сделали свое дело. Карандаш, чтоб
отстоять свое мужское самолюбие, стал нести всякую околесицу, а Резинка, в
целях самозащиты и укрепления семьи, пошла стирать вообще все, что Карандаш
ни напишет. И разошлись Карандаш и Резинка, не прожив и месяца.
Перья и бритвы очень остро переживали разлад в семье Карандаша.
Единственным утешением для них было то, что все случилось именно так, как они предсказывали.
Опыт
Каких только профессий не перепробовал Пузырек!
Был медиком — устранили за бессодержательность. Попытал себя в
переплетном деле — тоже пришлось уйти: что-то у него там не клеилось. Теперь
Пузырек, запасшись чернилами, надумал книги писать. Может, из него писатель
получится?
Должен получиться: ведь Пузырек прошел такую жизненную школу.
Занавес
Всякий раз, когда спектакль близился к концу, Занавес очень волновался,
готовясь к своему выходу. Как его встретит публика? Он внимательно
осматривал себя, стряхивал какую-то едва заметную пушинку и — выходил на
сцену.
Зал сразу оживлялся. Зрители вставали со своих мест, хлопали, кричали
«браво». Даже Занавесу, старому, испытанному работнику сцены, становилось
немного не по себе от того, что его так восторженно встречают. Поэтому,
слегка помахав публике, Занавес торопился обратно за кулисы.
Аплодисменты усиливались. «Вызывают, — думал Занавес. — Что поделаешь,
придется выходить!»
Так выходил он несколько раз подряд, а потом, немного поколебавшись, и
вовсе оставался на сцене. Ему хотелось вознаградить зрителей за внимание.
И тут — вот она, черная неблагодарность! — публика начинала расходиться
Светило
В магазине электроприборов Люстра пользовалась большим уважением.
— Ей бы только добраться до своего потолка, — говорили настольные
лампы. — Тогда в мире сразу станет светлее.
И долго еще, уже заняв места на рабочих столах, настольные лампы
вспоминали о своей знаменитой землячке, которая теперь — ого! — стала
большим светилом.
А Люстра между тем дни и ночи проводила в ресторане. Устроилась она
неплохо, в самом центре потолка, и, ослепленная собственным блеском,
прожигала за вечер столько, сколько настольным лампам хватило бы на всю
жизнь.
Но от этого в мире не стало светлее.
Пробочное воспитание
В семье Сверла радостное событие: сын родился.
Родители не налюбуются отпрыском, соседи смотрят – удивляются: вылитый отец!
И назвали сына Штопором.
Время идет, крепнет Штопор, мужает. Ему бы настоящее дело изучить, на металле себя попробовать (Сверла ведь все потомственные металлисты), да родители не дают: молод еще, пусть сперва на чем-нибудь мягоньком поучится.
Носит отец домой пробки – специальные пробки, утвержденные министерством просвещения, – и на них учится Штопор сверлильному мастерству.
Вот так и воспитывается сын Сверла – на пробках. Когда же приходит пора и пробуют дать ему чего-нибудь потверже (посверли, мол, уже научился) – куда там! Штопор и слушать не хочет! Начинает сам для себя пробки искать, к бутылкам присматриваться.
Удивляются старые Сверла: и как это их сын с дороги сбился?
Тропинка
Прибежала Тропинка к Дороге и остановилась в восхищении.
— Теть, а, теть, откуда ты такая большая?
— Обыкновенно, — нехотя объяснила Дорога. — Была малой, вроде тебя, а
потом выросла.
— Вот бы мне вырасти! — вздохнула Тропинка.
— А чего тут хорошего? Каждый на тебе ездит, каждый топчет — вот и вся
радость.
— Нет, не вся, — сказала Тропинка. — Пока я маленькая, меня далеко не
пускают, а тогда бы я… ух, как далеко ушла!
— Далеко? А зачем далеко? Я вот до города дошла, и все, с меня
хватит…
Поникла Тропинка и обратно в лес побрела. «С меня хватит!» Стоит ли
ради этого быть дорогой? Может, лучше остаться Тропинкой, навсегда
затеряться в лесу?
Нет, не лучше, совсем не лучше. Просто Тропинка ошиблась на этот раз
Мелочи жизни
— Почему вы не носите очки? — спросили у Муравья.
— Как вам сказать… — ответил он. — Мне нужно видеть солнце и небо, и эту дорогу, которая неизвестно куда ведет. Мне нужно видеть улыбки моих друзей… Мелочи меня не интересуют.
БЕРЕГ
— Ты не боишься утонуть? — спросила у Волны Щепка.
— Утонуть? — встревожилась Волна. — Ты сказала — утонуть?
И Волне впервые захотелось на берег.
Она прибежала как раз вовремя, чтобы захватить на берегу местечко получше, и осела на мягком песке, собираясь начать новую жизнь — без тревог и волнений.
И тут она почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног.
— Тону! — всхлипнула Волна и ушла под землю.
СКРОМНОСТЬ
— Посмотрите, как хорошо у нас в комнате, — говорит Занавеска деревьям с улицы.
— Посмотрите, как хорошо у нас на улице, — говорит она комнатной мебели.
— Мы ничего не видим, — отвечают деревья.
— Нам ничего не видно, — отвечает мебель.
— Мы видим только тебя…
— Только тебя…
— Ну что вы, — смущается Занавеска, — не такая уж я красивая…
….
