«Меня не могли не посадить. Замечательно говорил мой папа… Когда он видел, с кем я в 70-е годы выпиваю и дружу, а это как раз были диссиденты, сионисты, он любил подойти к столу и сказать: «Гарик, тебя посадят раньше, чем ты этого захочешь». Поэтому меня не могли не посадить. Но здесь такая штука получилась. Я очень подружился с ребятами – евреями-отказниками, учеными. Они придумали совершенно гениальный ход – это Воронель, Азбель, Браиловский, математики, физики, которые сейчас живут в Израиле и живы еще, по счастью.
>Им отказали в выезде году в 1973-м, в 1974-м, и т. д. И они, чтобы умственные мускулы не завяли, организовали научный семинар, на котором читали свои доклады. Семинар среди научных работников всего мира приобрел такое звучание, что однажды приехало шесть, по-моему, Нобелевских лауреатов – с понтом для участия в конференции Академии наук, а на самом деле сидели у этих ребят на семинаре. И одновременно они выпускали журнал «Евреи в СССР», подпольный.
Выпустили из страны наконец Воронеля, выпустили Азбеля – это главные редакторы и учредители журнала. И мой товарищ Виктор Браиловский, математик, стал главным редактором журнала «Евреи в СССР». И вот его уже решили посадить, потому что шел 1979 год. В общем, меня два замечательно симпатичных гэбэшника, совсем молодых, пригласили (я даже знаю, кто навел), чтобы я посадил Виктора Браиловского. Я должен был написать на него психологическую характеристику и т. д.
Ребята были настолько серьезные, что сказали: «Вы, Игорь Миронович, даже, когда уедете в Израиль, мы вам сможем помочь». Я, конечно, отказался. Разговор был двух- или трехчасовой, довольно вежливый.
А когда они предложили мне дать подписку о неразглашении, я отказался. Я сказал, что я дикий болтун, я разболтаю это тут же, а еще я пьющий! Так что, не дам подписку. И тут они озверели чудовищно и сказали: «Игорь Миронович, мы вас точно совершенно посадим. Мы вас предупреждаем, потому что вы не можете оставаться живым свидетелем того, что нас можно послать на … и оставаться на свободе». Вот так это было сказано буквально.
Я и вошел в него [лагерь], на самом деле, лагерником. Вы забываете, что Советский Союз был огромным лагерем. Кстати, он так и назывался, мы просто не обращали на это внимание – лагерь мира, социализма и труда. Мы знали цену и миру, и социализму, и труду. Поэтому мы все ужасные лагерники. <…>
Лагерная радиация не могла не сказаться. Ведь сидели миллионы. И эта лагерная радиация на сегодняшней России чудовищно сказалась. Поэтому я вошел туда лагерником и вышел еще более усугубленным лагерником».
Ну и напоследок процитирую несколько гариков:
Я государство вижу статуей:
мужчина в бронзе, полный властности;
под фиговым листочком спрятан
огромный орган безопасности.
Держа самих себя на мушке,
в чем наша слава, честь и сила,
Мы держим подлых у кормушки,
А слабоумных у кормила.
Критерий качества державы —
Успехи сук и подлецов;
Боюсь теперь не старцев ржавых,
А белозубых молодцов.
Как рыбы, мы глубоководны,
Тьмы и давления диету
Освоив так, что непригодны
К свободе, воздуху и свету.
Россия веками рыдает
О детях любимых своих;
Она самых лучших съедает
и плачет, печалясь о них.
Мы варимся в странном компоте,
Где лгут за глаза и в глаза,
Где каждый в отдельности против,
А вместе — решительно за.
Когда страна одна — семья,
Все по любви живут и ладят;
Скажи мне, кто твой друг, и я
Скажу, за что тебя посадят.
Смешно, когда толкует эрудит
О тяге нашей к дружбе и доверию;
Всегда в России кто-нибудь сидит:
Одни за дух, другие за материю.
Игорь Губерман.
В 1979 году Губерман был арестован по сфальсифицированному обвинению (о покупке краденых икон) и приговорён к пяти годам лишения свободы. Не желая лишнего политического процесса, власти судили Губермана как уголовника по статье за спекуляцию.
Попал в исправительно-трудовой лагерь, где вёл дневники. Затем, уже в период ссылки, на базе этих дневников была написана книга «Прогулки вокруг барака» (в 1980 году написана, опубликована в 1988 году). По окончании срока заключения, в 1984 году, по существующему в то время законодательству, не мог прописаться в Москве. Жил и работал за 101-м километром, в Малоярославце. Игорь Губерман разделил судьбу многих вынужденных обитателей Малоярославца, которым было отказано в прописке в столице, и жил в городе несколько лет. В 1988 году вместе с семьей эмигрировал в Израиль, где и живет сейчас.